Снусмарла Зингер
Он сидел посреди еще зеленой полянки на большом клетчатом пледе. Сидел и ухмылялся прямо в глаза мозаичному портрету Ленина и тем мудакам, которые проходили мимо него. Ему не было холодно, потому что на нем была майка с пальмами, а это уже почти Jamaica.
Вокруг него стояли бутылки-бутылки-бутылки. Он сам не знал зачем ему столько и что в них. Ну кроме той из-под "Спрайта", в которой он носит ядреную смесь портвейна с чем-то.
Он курил кальян. Он никогда не курил ничего другого, только кальян с дымом запаха вишни.
На нем была растаманская никогдаимнеснимаемая шапка, которую он носит на манер берета французских художников. Иногда он немножко рисовал бешеных зайцев с пулеметами и немножко переключал Боба Марли в своих наушниках. Большую часть времени сидел и улыбался, особенно тем мудакам, которые не могли оторвать от него глаз.
Потом мы ехали к нему домой, по дороге клеились к каждой второй девушке в розовом, а потом играли в бильярд. И тоже сидели на клетчатом пледе, только на другой полянке. Он опять ухмылялся этому миру.
При всем при этом еще вчера его звали Васей.
Вокруг него стояли бутылки-бутылки-бутылки. Он сам не знал зачем ему столько и что в них. Ну кроме той из-под "Спрайта", в которой он носит ядреную смесь портвейна с чем-то.
Он курил кальян. Он никогда не курил ничего другого, только кальян с дымом запаха вишни.
На нем была растаманская никогдаимнеснимаемая шапка, которую он носит на манер берета французских художников. Иногда он немножко рисовал бешеных зайцев с пулеметами и немножко переключал Боба Марли в своих наушниках. Большую часть времени сидел и улыбался, особенно тем мудакам, которые не могли оторвать от него глаз.
Потом мы ехали к нему домой, по дороге клеились к каждой второй девушке в розовом, а потом играли в бильярд. И тоже сидели на клетчатом пледе, только на другой полянке. Он опять ухмылялся этому миру.
При всем при этом еще вчера его звали Васей.