Октябрь

Октябрь...

Ок-тя-брь.

Светлый и жёлто-тёплый.

Мне, наверное, нравится.

Интересно, если я куплю себе роман Бертрис Смолл, я буду похож на сорокалетнею секусально неудовлетворённую тетку?

Я фотографирую собственную тень. Она чуть более фотогенична, чем её хозяин. Жеманится. Строит из себя фотомодель и мне глазки.

- Когда ты такой красивый, лохматый и в пиджаке, то начинаешь походить на Кибу

Ну да, конечно.

Я стреляю по ногам. Ноги от меня бегут, а я вхолостую стреляю, чтобы заглушить сорок минут ожидания. Сорок минут попсы заглушил.

Сорок минут ожидания остались.

Солнцеврожу

Не дайте воробьям уйти.

Октябрь. Розовый во всех отношениях. Мне нравится.

---

\Пахнет кровью и сигаретами,\

\Звучит криками чьих-то пуговиц,\

\Через сотни веков воспетая -\

\Любовь в остропахнущих лужицах\

---

Воспоминания о глазах непонятнонепонятого мною цвета

В твои глаза я лезу в шортах,

Я лезу в сланцах, в яркой майке,

В надежде встретить там любовь,

Увидеть солнце над Ямайкой.

Слишком яркорозовый день, чтобы быть правдой.

@музыка: Люмен "Зима"

@настроение: ^^ Я счастлив.

---

...

Я люблю тебя, слышишь!

Я люблю тебя, видишь!

Я люблю тебя, знаешь,

как тоскует мой дом.

и вот каждые двадцать сотых секунды думать. о. тебе. В подкорках сознанья видеть твои руки, слышать твой голос. Ты меня не услышишь больше, но ведь я тебя люблю. Не проси прощенья, не надо - я простил. Лучше просто сделай так, чтоб я знал, что ты жив, что, может быть, счастлив. Только не проси прощенья, не тереби раны.

Я приеду к тебе, надеясь, что ты меня дождешься.

Я хочу тебя, слышишь,

увидеть на крыше

и, успеть тебе крикнуть:

"Давай еще поживем!"

Я надеюсь успеть.

@музыка: Сурганова и Оркестр "Предчувствие смерти"

---

Я бы хотел быть кондуктором синего троллейбуса.

Считайте это запоздалой детской мечтой и не путайте с юношеским стремлением во имя деток стать элитной проституткой.

Я бы хотел быть кондуктором синего троллейбуса. Самого первого утреннего, самого последнего ночного. Серосинего.

По улице Маяковского в маленьком приморском городке. Хотя можно не по Маяковского и не в маленьком городке и даже не по улице, а по небу, цепляясь за белесые провода облаков. Главное чтобы в городе, чтобы были пассажиры.

Те, которые едут одну остановку, те, которые едут до метро, до школы, до конечной, до бесконечности едут и не знают где им выходить.

Чтобы были постоянные пассажиры, которых уже знаешь как своих, у которых есть свои любимые места и любимые книги-кроссворды, доставаемые из сумок. И чтобы были случайные. Чужаки, которые первый-последний раз садятся в этот троллейбус, отправляясь в гости или по делам, читают вовсе не книги, а мнут в руках бумажку с адресом и спрашивают кондуктора [меня] и троллейбусных завсегдатаев скоро ли метро или какая-нибудь улица и где лучше выходить, если надо попасть в такой-то дом по такой-то улице. И все им помогают. Потому что троллейбус серосиний и провода у него облака.

И чтобы были весёлые компании, которые едут самым последним троллейбусом или самым первым из одного места в другое, пьяные и молодые.

И. непременно, заплутавшие души. Для которых троллейбус не просто троллейбус. А последний, случаайный, спасительный. На самом деле не для первоклассников с рюкзаками в два раза больше себя, не для их усталых родителей, не для обнимающих конспекты студентов существует синесерый троллейбус.

А для заплутавших душ, для девочки, у которой в сердце сказка, в голове ветер, в душе любовь. Дома мама и надо бы успеть домой пораньше. Потому что мама не понимает, что в сердце любовь. Хотя, конечно, хочется погулять-подумать, помечтать-подышать.

Для кого-то, кто возвращается домой. Из аэропорта. Когда никто не встретил, потому что ждут позже, а этот кто-то уладил всё побыстрее и возвращается. А дома ждут. Может быть даже не жена, не дети, не рыжий сеттер с преданными глазами, а тараканы и кактус. Но ведь они тоже ждут и к ним тоже можно ехать ночью в синем троллейбусе.

И для многих других. Кто плутает и возвращается, спасаясь за лязгающими дверьми серосинего троллейбуса и отправляясь каждый до своей конечной.

Я мечтал бы быть кондуктором синего троллейбуса.

---

Ма-ма-ма-марихуана-ма...

- Интересно, я похож на долбодятла?

- Ты? Вполне возможно

- Это был риторический вопрос

- Значит это был риторический ответ.

они купили ящик водки и пакетик травки. Умильно.

---

Они повесили в коридоре два китайских цикла "Времена года". Лаковые картины из какого-то древнего храма и рисунки на рисовой бумаге, купленные в Пекине.

Черный лак и краски под золото на грязно-зелено-серых ободранных обоях это не менее символично, чем солдат с ведром солярки, тигры на помойке и DVDшник собственоручно спёртый с модели стрельбища.



Зато я теперь живу где-то напротив осени, но ещё до лета.

---

И писали признания на осенних листьях... И сжигали

- Осень. "Южная". Мы снова ходим по парам.

- *ухмыльнулся* Парочками удобней шептаться

- И мы пишем признания в любви на осенних листьях... Ты когда-нибудь писал признания в любви на желтых кленовых листьях?

- Нет. Хотя хотел бы попробовать.

- Вот и я нет) Ты знаешь, я однажды написал признание в любви и хотел сжечь. Но *хнычет* мне не дали.

- Koi не дал? Правильно, нечего)Хотя, конечно... *глаза загорелись* сжечь и заставить съесть пепел. Чтоб помнил всегда.

- *смеется* Знаешь, любимый, я тебе тут чайку заварил. Что это здесь плавает? Ну это... не обращай внимания. А ты пей-пей, это тебе за всех твоих баб, с которыми ты мне изменяешь, за все твои опоздания, за сволочизм твой природный, за мобильник отключенный. Пей, солнышко. Ai shiteru.)

---

Обычно когда человек говорит свою правду, то, чем он дорожит и ради чего существует, у него начинают светиться этой правдой глаза, ярким тёплым светом.

..Когда она говорит о своей правде, я вижу только чёрные дыры её полубезумных зрачков..

Это страшно.

---

Чувствую себя кроликом.

Муза моя, как водится, спит с другим. Точнее с другими. Со_всеми_сразу_и_по_очереди. Бабки рубит, шлюха, и возвращаться не собирается.

Истина, милая и единственная, от меня ушла. Собрала вещи, оставила банальную до невозможности записку правдой по зеркалу и ушла. Она у меня единственная, а я у неё нет.

Любовь (ну ладно, не любовь, влюбленность, игра молодой крови с гормонами, прислужница и спутница великого чувства. Великое чувство я трогать не буду) кокетливо вертит передо мной задницей, на которой синеет штамп: "Платоническая", машет издаля ручкой и посылает воздушные поцелуи.

Зато есть совесть, которой так и не терпится утроить мне "ночь любви". Сладострастная мужиковатая баба с потными толстыми лапищами и волосами на подбородке.

Пью чай с бромированным безразличием.

И тем абсолютно доволен.

---

Пьеса с затянувшейся развязкой

Сукин ты сын,

Тварь последняя.

Это, конечно, всё очень весело.

Сидим мы с тобой и считаем дни до твоей смерти.

Ты считаешь.

А я бешусь.

Сукин ты сын.

Мер_за_вец.

Тварь.

Тварь.

Тварь.



Рыжая тварь.

"Люблю и ненавижу"

Твоя фраза?

Подавись. Это будет неправдой.

Люблю...

Я пропитаю твою тряпочку хлороформом.

Неделей раньше - неделей позже.

Ты меня убиваешь.

И убьешь меня

Через неделю второй раз.

Агония растянется года на два,

мы уже обсуждали, что дольше я не выдержу.

Мы сидим на том самом подоконнике,

с которого ты...

пара пачек всякой дряни...

можно даже утопиться...

у тебя ведь есть море...

И только призрачные следы.

И только память.

И сотни дневников.

Письма.

Черный мелкий почерк.

Я буду той самой монеткой.

Орел - вода

Решка - воздух

Ребро - веревка,м?



Я научусь левитировать ради тебя,

сукин ты сын.

---

Они дарили друг-другу алые розы своих свежераспустившихся сердец

---

В классическом жёлтом двухвагонном трамвае я был съеден. Сожран без соли и хлеба. Одними широко открытыми карими глазами, которые наблюдали за мной всю дорогу.

А я не смущался и хамовато смотрел в них.

Она пыталась продать себя мне. В толпе каких-то малозначимых сущностей изображала из себя товар первого сорта, обещая глазами всё что мне угодно и при особой доплате немножко больше.

Она не понимала, что в этом трамвае я собираюсь купить вовсе не её, а этот его жёлтый осенний дурдомовский цвет, кило мыслей наразвес и парочку рифм в нагрузку.

@музыка: Ночные Снайперы "Грязные танцы"

---

Серенькое утро четверга волшебным образом преобразовалось в коварное утро понедельника. Решил придти в alma mater придти в alma mater к первой паре. Это было жестоко.
На единственный открытый глаз беззвучно обрушился подлый белый потолок - он подкарауливал всю ночь и на утро смог таки наброситься на свою жертву. Сил отбиваться не было - я закрыл глаз и отдался своему душителю. Потолку стало неинтересно ловить спяще-мертвое тело и он отстал, зато сухо щелкнул будильник и обдал меня порцией Линкин Парка. Пришлось открыть глаза, отбиться от потолка, оглушительно воющей собаки, одеяла, агрессивных фиолетовых пятнышек и осознать, что пришел понедчетверг.
Потом было потом. Зубная паста с кедровым вкусом, чай со вкусом (и запахом и цветом!) мяты, головная боль с привкусом "Рижского бальзама", spiritus vini и еще чего-то неуловимого. Вдобавок нервный тик. Классическое подрагивание левого века. благородно.
Еще потом мы гонялись за бабочками осенних листьев и я ходил по спинкам скамеек и даже успел к первой паре.
"Это было.
Это было так странно."(с) Макс Фрай

---

Резануло

Знаешь, ты как шаровая молния - тих и неслышен, но смертельно опасен (c) Ray

---

Страшно, панически страшно, А я улыбаюсь…

страшно, мать вашу, еще как страшно.

До дрожи. До невидимого песка на зубах. Который скрипит, ссука, и не дает думать. До бесслезных истерик. До бессоной ночи до этой. Страшно.

До не сходящей с лица улыбки.

Страшшшшшшно.

А у меня игра: "Убеги от бронепоезда по шпалам"

Я не умею играть в игры. Бегать я тоже не умею. Можно я буду сидеть на рельсах? Спасибо.

Как ты там сказал? Через две недели?

Да я завтра с ума сойду. На рассвете. Хочешь?

Шаг из окна. Пара пачек всякой херни. И нож в грудь. Для надежности.

А потом что? Что потом?

Тоже самое? Через два года. Я даже перекрашусь в рыжий. Чтобы было всё также. Сведу с ума пару маленьких девочек. Разобью сердце паре маленьких мальчиков. А потом... Пара пачек всякой херни и шаг из окна... Это будет красиво и символично.

Now it's over

---

Великолепное ощущенежелание: Забиться в угол и не вылезать оттуда нахрен. Никогда. Перестать существовать для мира и для себя в первую очередь. Запереться в своём минимизированном мирке играть самому с собой в покер и растворяться в небытье.

Удалить ICQ навообще,

Раздолбать сим-карту навовсе,

Растечься безвольной биомассой под надписью, которую стырил у Данте.

и желательно молчать.

---

Чертов Невозвращенец

вы оба

---

menterie

Я помню тот сентябрь. Я был меньше и умнее в тысячу раз. А у него было улыбчивое рыжее имя, которое пахло апельсиновыми корочками. Потом я узнал, что и до этого у него было много апельсиново-черных и очень нежных имён, но это неважно, потому что до этого его в моей жизни не было.

Я наблюдал за ним ровно один день, ничего не понимал и прошёл мимо.Это было очень давно. Тогда у меня ещё было имя. Мягкое и уютное, которым как одеялом можно было укрываться с головой и смотреть в щелочку на мир.

Мы были представлены друг другу значительно позже. Его имя было шорохом на затертой кассете Земфиры, отражением луны и символом безнадежной надежды. Моё имя тогда было сильным и голубоглазым и я хотел ему помочь. Мы называли его чиби. И это тоже было именем. Это было его болью, его беззащитностью, его тонкой рвавшейся по ветру душой. Оно пахло... загадочным белым цветком, каплями дождя и огуречным рассолом.

А потом... Потом мир рухнул, покатился бешено вращаясь и всё смешалось. Я потерял своё имя в этой суматохе и до сих пор не смог найти. А он... нашёл новое. Краснорыжее. Короткое как щелчок зажигалки. Это имя было донельзя прокурено, вырезано на множестве рук солёной сталью, но для многих значило улыбку. Потом он менял имя, кажется с каждой новой пачкой сигарет. Мне не приходилось их запоминать. Они все были посыпаны пеплом, пропитаны невозможной любовью, безысходностью и его стихами.

В определенный момент он обрёл замечательнейшее имя : Прошлое. Оно мне не нравилось, но... он сам так решил. Это имя было полито моей кровью, моими слезами, осыпано пеплом уже моих сигарет, оно было самой смертью. Моей. Оно выжигало.

Так было до тех пор, пока он не вернулся, неся на себе в качестве имени свой собственной вердикт: "Виновен, господа, решение суда обжалованию не подлежит". Он не изменился на самом деле, он всё также пахнет сигаретами и немного шоколадом, он всё так же краснорыж и печален.

И однажды я скажу ему, что в моей ICQ его улыбки уже давно моргают под жестоким словом menterie

---

О назывании вещей своими именами

Когда я был маленький, я никак не мог понять смысла фразы "называть вещи свои именами". Я, на самом деле, и сейчас не понимаю, точнее понимаю по-своему и мне приходится каждый раз объяснять себе, что я понял неправильно.

Просто тогда... я думал: ну что такое называть вещи своими именами. Ну если в буквальном смысле. Это значит ходить между вещами, прикасаться к каждой и называть её своим именем. Мне представлялся такой серый силуэт в клетчатом сером пиджаке, который ходит по какому-то грязному пыльному помещению, где жуткий беспорядок, кладет руку на каждый предмет мимо которого пройдет и называет Имя. Своё имя.

Но я даже когда был маленький понимал, что на самом деле так не бывает. Это просто переносное значение. Идиома. Конечно, я думаю, я не знал слова идиома, но подразумевал её. И вот я думал, что такое называть вещи своми именами, но в переносном смысле. Что значит дать вещи имя? Дать вещи своё имя? Написать на ней, сказать, что эта вот вещь, она называется моим именем. Присвоить её себе. А это очень эгоистично. Вот слово эгоистично я точно знал, знал откуда оно происходит и что значит.

Поэтому мне всегда казалось, что "называть вещи своими именами"это присваивать себе не своё, мнить о себе очень много и поступать только в угоду себе.