Она прилетает, улетает, потом опять прилетает. В 16:15 по московскому времени успешно приземляется. Ты следишь за этим по интернет-табло аэропорта, и не знаешь стоит ли этому радоваться. У тебя есть ещё часа три на то чтобы решить, что всё-таки стоит.
Она прилетает. Улетает и опять прилетает. На десять дней, на месяц, на два. Рекордный срок – полгода. Это потому что было как-то связано с увеличением налогов.
Её чемоданы не помещаются в лифте, её мысли не помещаются у неё в голове. И первые три дня ты просто подхватываешь на лету то, что выпадает у неё из черепной коробки. Она выгребает мелочь из кошелька и отдаёт тебе. Хотя ты давно уже обеспечил всех знакомых нумизматов этими несчастными монетками на годы вперёд. Она жалуется. Она смеётся. Она смеётся жалуясь. Она спрашивает. Она спрашивает. Она говорит, что устала. Она снова жалуется. И она решает те твои проблемы, которых у тебя раньше не было, но которые она всё-таки заметила и решила исправить. Она вносит сумбур в твою размеренную жизнь, требуя тишины после десяти вечера, разговаривать спокойнее и есть фрукты.
Через пять дней ты не выдерживаешь. Или через девять дней не выдерживает она. И вы ссоритесь. Она хлопает дверью. Ты хлопаешь дверью. Она хлопает балконной дверью. А ты хлопаешь входной дверью. Она идёт считать пульс. Ты идёшь погулять. Ты лжец-лжец-лжец и ленивая тварь-тварь-тварь. Она тоже очень милая и отзывчивая.
Потом вы миритесь. Потом опять ссоритесь. Потом едите ночью на кухне фрикадельки. Потом вы ссоритесь. Потом ты приносишь ей одухотворенно ту музыку, которую ты слушал и те книги, которые ты читал. А она их не читает. И ничего не слушает. Потом ты на неё за это обижаешься и вы ссоритесь. Она всё равно ничего не читает и не слушает, и вы миритесь. Потом она говорит тебе, что она дура и что спасибо. Ты говоришь, что дура, конечно, а спасибо говорить не за что. Потом вы ещё много раз ссоритесь.
Потом ей в голову приходит дурь.
И ты теперь маленький-глупый-сектант или гомосексуалист-попавший-под-дурное-влияние или ты надеюсь не куришь-куришь-куришь? и многое другое.
Ты говоришь: нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет и стараешься уйти подальше из дома. Ты её тихо не терпишь. Ты молишься своим богам, чтобы она уехала. Или чтобы замолчала. Лучше и то и другое. Только бы она заткнулась. Только бы она заткнулась. Только бы она заткну…
Она тебя ревнует. Она тебя ревнует к интернету, Светлане Сургановой, Чаку Паланику, ЛСД, твоим друзьям и её кошельку.
Так больше жить невозможно.
Вы тихо молитесь в своих углах, чтобы Бог послал ей большой белый самолет, и она улетела на нём в небо. Вам очень скучно и не о чём разговаривать. Ты ходишь покупать ей зефир в шоколаде. Ням-ням с кофе и без кофе.
Ты устал.
У неё мигрень. И, кстати, радикулит мозга.
Она – имя нарицательное в твоём мозгу. И ты никому не скажешь, что она олицетворяет. Кроме того, у неё фамилия – Мюллер и это говорит о многом.
Она планирует уезжать. Ты счастлив. Ты счастлив. Ты невозможно-нереально счастлив. Да-да-да, сматывайся отсюда поскорее, сматывайся и чтобы духу твоего ближайшие месяца три здесь не было. И расческу свою забери, дура. И ты даже с радостью собираешь её в дорогу.
Потом наступает последняя ночь. И ты лежишь в темноте, смотришь в полоток и вдруг осознаешь: »Твоя мама уезжает. Твоя_мама_уезжает. Она очень надолго оставляет тебя. Она будет лететь в самолете, очень высоко, а потом ещё жить за 6000 километров от тебя. Твоя мама уезжает…» И сразу становится как в четыре года. И хочется как в четыре года – обнять-похныкать и сказать «не надо…». Только ты не пойдешь. Не потому что гордый. И не потому что она не поймет. А потому что вдруг, не дай бог, действительно останется.
А на следующий день ты просыпаешься в отвратительном настроении. И даже понять сразу не можешь что происходит и от чего у тебя такое мерзкое настроение и привкус какой-то гнили во рту. Быстро собираешься и тихо-тихо уходишь, чтобы Её не будить. Чтобы к часу вернуться. Вернуться к часу в хорошем настроении, сидеть с ней в одной комнате, смотреть как она теряет паспорт и молчать. Потом получить у неё ту мелочь, которую она выгребет из кошелька. Хотя ты терпеть не можешь мелочь и тебе всегда некуда её девать.
Потом такси забирает её у тебя на двадцать минут раньше срока. А ты всё никак не можешь понять насколько это плохо.