Намолола кофемолка
Лето истекало потом дождей, дышало хрипло и тяжело, как роженица. Третий день оно никак не могло разродиться, и врач уже послал за священником и гробовщиком. Лето совсем не боялось, оно просто устало.Они сидели на веранде и пили щедро напоенный небесной водой кофе.
- Ты меня не любишь совсем, – грустно сказал Рики. На кончике его хвоста ещё оставалась холодная белая пыль. То ли снег, то ли седина, то ли перхоть.
- Может, – ответил мальчик. Один его глаз упал в кофе, второй взлетел к небу и зло каркнул на большую сизую тучу.
Они замолчали. Архангельск заливался хрипом в соседней комнате. Вода уже затопила нижние ступеньки крыльца.
- А, может, все-таки, любишь? – спросил мангуст, ныряя в кофе.
- Может, – ответил безглазый мальчик.
- Шшильно? – Рики вынырнул, в зубах у него был левый глаз хозяина и поэтому он не мог говорить четко. Мальчик сделал вид, что не слышал вопроса, ковыряясь в пустых глазницах и выковыривая оттуда больших зеленых мух. Мухи, раньше прятавшиеся в щели на потолке веранды, не смогли удержаться, почувствовав запах свежей крови, и слетелись к нему из своих укрытий.
Мангуст выбрался на край чашки, как следует отряхнулся, разбрызгивая коричневые капли, пахнущие мускусом, и выплюнул глаз на блюдце. Зрачок был расширен до предела, по тонкой полоске меж черным и слепяще-белым можно было предположить, что глаз, скорее всего, зелёный.
Пролетела сонная толстая муха, Рики элегантно подпрыгнул, поймал её и сочно захрустел хитином. Голова и кусок крыла выпали у него из пасти и попали прямо в черное озеро глаза. Раздался чавкающий звук; зрачок резко сузился в точку, оправдав догадку о болотной зелености радужки, и вернулся в прежнее состояние.
- Ффуу! – завопил мальчик, – Фууу! Merde, merde! Ты бы его ещё навозными жуками покормил, дурррак! Тошнит от твоих выходок. Грязь, всюду грязь… – сорвавшись на злой беззвучный шепот, мальчик стал суетно шарить руками по столу, уронил солонку, из которой выползло и уползло в огород жевать щавель два интеллигентных солевых слизня. Но Рики уже взметнулся на спинку кресла своего хозяина, попутно смахнув глаз хвостом. Орган зрения упал в лужу, натекшую под прохудившейся крышей, и горестно подумал, что у него сегодня банный день.
- А я здееесь, – мангуст выгнул спину и потерся мохнатой головой о щеку мальчика. Тот сразу успокоился, откинулся в кресле, одну руку протянул себе за голову и стал почесывать довольно урчащего зверька за ухом.
- Мяу, – забылся мангуст и даже подумал было широко улыбнуться белой клыкастой улыбкой, но вспомнил, что третий день не чистит зубы, пьет кофе и много курит, улыбаться расхотелось, – я окотился, – рука хозяина у него на загривке удивленно напряглась, – то есть, окошкился. Мне снятся мыши, я ловлю их во сне и приношу, задушенных, на твою подушку, чтобы ты мной гордился.
Мне сниться не отдельные любовь к логову и любовь к человеку, а единая – любовь к Дому. Сниться Особая Мартовская Тоска. Знаешь, что это такое? Не сравнимо ни с одной абстиненцией. Ещё много всякой ерунды. Море сниться, каждую ночь. Много соленой воды, и я почему-то не умею плавать, боюсь ужасно, где-то очень далеко вижу кромку берега и не могу до него доплыть, барахтаюсь, захлебываюсь и тону, – последние два слова он произнес с расстановкой, три острых дротика слогов вылетели из его рта и врезались друг под другом в дерево веранды – дело в дождях, наверно. Терпеть не могу этот кли…
Его прервал гром и свист падающей звезды. Раскаленный шар продырявил с шипением испарившуюся тучу, пронесся по небу и плюхнулся в песок на противоположном берегу реки. Сквозь шум дождя послышалась музыка и хриплый фальшивый голос, исполняющий "Хава Нагила".
- Шива, – проговорил мальчик.
- Что Шива? – переспросил Рики.
- Звезду из рук выронил. Будет здесь до утра петь и полыхать.
- Ох, Шива, – вздохнул мангуст.
Высоко поднимая в воде худые голенастые ноги, мимо них пробежал оборванный старик. Его голова была обмотана грязным бинтом, руки мелко тряслись.
- Алые маки! – истошно кричал он – Обжигающе алые маки на моих ладонях! Моя голова, в ней тысячи солнц и подсолнухов. Как это красиво! Но все падает из рук. Алые маки, горячие подсолнухи! Краски, алое…
- Это… Он? – шепнул Рики на ухо хозяину.
- Nein, – покачал головой мальчик, – обычный безумец, его левое ухо крутит шашни с моим правым глазом. Они садятся ему на макушку и шепчут страшные сказки. Он слушает, - мальчик замолчал, вздохнул и стал рыться в карманах. На его руках оставалась налетом белая пыль. То ли снег, то ли соль, то ли толченое одиночество. Наконец, он извлек откуда-то коробок спичек и зажег одну, поднеся её к самому носу зверька. Рики заворожено смотрел на огонь.
- Когда ты мне совсем надоешь… – мальчик стал растягивать слова, словно для того, чтобы быть лучше понятым, – я продам ему тебя на колонковые кисти.
Огонек дернулся, чуть не опалив Рики усы. С криком: "Рики-чииик!" и вздыбленной на загривке шерстью, он метнулся в угол веранды. Спичка, обжегшая мальчику пальцы, с шипением полетела в противоположную сторону. Он засмеялся.
- Кошки – это те, что шипят и боятся воды. Так кто из вас кошка, Рики-Тави? Оставь свои сны и не приноси мне больше смердящих трупиков на подушку.
Обиженный мангуст молчал. Звезда затянула что-то заунывное.
Дождь зачастил ещё сильнее, за его пеленой сложно стало разглядеть даже контуры деревьев в саду. Пол уже на несколько сантиметров покрылся водой.
Мокрый и сильно побитый ливнем, на веранду влетел правый глаз мальчика. С трудом добрался до своего места и долго ворочался, устраиваясь в глазнице. Зрачок его был сужен в точку, значит глаз был сыт. Мальчик заботливо прикрыл его верхним веком и задумался о чем-то далеком. Вода, которая когда-то была кофе, выливалась через фарфоровые края на стол и на пол. Рики подошел к одной из чашек и перевернул её. Почти всю гущу вымыло дождем, а остатки не образовали на стенках ничего вразумительного. Мангуст вздохнул и решился прорвать молчание.
- Знаешь…знаешь… я хочу тебе сказать…Ты мне очень нужен. Очень, – голос зверька словно бы тоже был разбавлен водой; он давился своим голосом, как холодным кофе, – Мне нужны твои руки. Твои необыкновенные глаза. Весь ты. Ты такой холодный, я мечтаю тебя согреть. Я маленький, но во мне очень-очень много тепла. Я хочу греть тебя, греть твое сердце, отогреть его. Я мечтаю…ну, например, спасти тебя от неминуемой гибели. Стать твоим героем, спасителем. Пусть хоть на секунду твой взгляд остановится на мне и будет восхищенным и нежным. Хотя бы на одну секунду, мне, может быть, и не надо больше. Я хочу быть твоей кошкой, я хочу создавать тебе уют и вылизываться, сидя на твоем кухонном столе. Я хочу быть той мышью, рядом с которой ты просыпаешься утром и которую ты выносишь на помойку, держа брезгливо двумя пальцами за хвост. Я хочу быть самим с собой, рядом с тобой. Спать на твоих коленях, охотиться в твоем саду. Главное, чтобы рядом с тобой. Бесконечно. Всегда. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знал это. Я очень люблю тебя. Я все время пытаюсь повести себя так, как тебе бы это понравилось, но ты обижаешь меня и смеешься надо мной. Ты холоден и жесток. Иногда ты говоришь, что любишь меня. Но так ли это? Я не вижу, совсем не вижу этого, хотя мои глаза всегда со мной, в отличие от твоих. Я ведь просто забавная мохнатая игрушка для тебя, разве нет? Я знаю, сейчас ты ответишь уклончиво или промолчишь. Ты делаешь так всегда, разрывая мне сердце своими неопределенностями. А я сдуваюсь, я не могу больше так. Не знаю о чем я думал, когда впервые ступил на порог твоего дома, но сейчас уже поздно говорить об этом. Я прошу тебя, один раз, один раз просто ответь мне, один раз и честно. Я люблю тебя больше жизни… а ты меня?
- А я тебя – больше месяца, – с этими словами мальчик кинулся на мангуста, обвился вокруг него кольцами и нежно вонзил клычки в шею зверька, делясь ядом своей любви.
На другом берегу занялся рассвет, если это не было чьей-то агонией.
@музыка: Кино – Каждую ночь.mp3
Сплин – Рики-тики-тави.mp3
Дети Picasso – Сны Ван Гога.mp3
Сплин – Сиануквиль.mp3
Пикник – Это река Ганг.mp3