Ещё в феврале 2007, где-то там, на перегоне между Воробьевыми горами и Университетом (раньше, позже, может вовсе на вершине Эвереста) Eflau-Lleuminiu сказала мне, что март наступит завтра.

И каждое завтра наступал март, топтался и уходил до следующего завтра.

Потом он наступил совсем, неожиданно, а может – незаметно. Я шатался по мосту под дождём в самом начале марта, и это было. Это было мартно.

Март пах настоящей весной, апрелем. Питерским, вечерним апрелем, никак не мартом. В этом марте я много летал и много падал. Я видел апрельские сны, порхал черной бабочкой под синим небом.

А потом наступило 20е, отметившееся началом ожидания 24ого. 24ого наступило долгожданное "завтра".

"Ветер" - я говорил это слово вслух и с улыбкой, я шептал, я прыгал по станции метро Павелецкая, я издевался над губной гармошкой, махал руками безумному оранжевому закату и нес несуразицы. У меня фиолетовый клетчатый шарф. Ветер. Западный, зимний, невидимый, влетел в мою жизнь на краткие несколько часов и улетел дальше на восток, туда, где ещё лежит снег.

А я остался. "Я в этом марте, в этом марте навсегда". Живой и веселый, хоть и задолбанный учебой. В этом марте я так и не увидел март., многого не сделал. Но я закончу его с человеком, у которого самая теплая улыбка на свете.



я и вам могу дать отрезок времени,

чтобы вы про него написали.