Снусмарла Зингер
четверг, 09 февраля 2006
Снусмарла Зингер
Мой чай отдаёт плесенью, мои руки подозрительно пахнут миндалем. Кажется я кого-то убил и третью неделю скрываюсь под диваном.
среда, 08 февраля 2006
Снусмарла Зингер
Больше всего на свете мы боимся предопределённости и неизвестности, всё остальное - частные случаи.
Снусмарла Зингер
Она не отражалась в зеркалах. Просто не верила бездушным кусочкам стекла и не отражалась в них. Когда она подходила к зеркалу, с другой стороны всегда тоже кто-то подходил, но это была не она. Это был кто-то другой, кому захотелось посмотреть на неё. Сквозь грязное пыльное стекло этот кто-то смотрел на неё печальными глазами и иногда протягивал к ней свои белые пальцы. Тогда она старалась отойти подальше от зеркала или закрыть его тряпкой. Впрочем, иногда, наоборот, останавливалась и подолгу смотрела на зеркало.
Она не отражалась в зеркалах, но зато она видела себя в других людях. Недостатки, которые она видела в окружающих, казались ей гипертрофированным аналогом её собственных. В своей матери она видела свою лень. В отце свою вспыльчивость. В брате - неуверенность в себе. В лучшей подруге – неумение общаться с людьми. Ей казалось кто-то свыше посылает к ней этих людей: просто множество зеркал, которые все отражают только её, помогают ей увидеть себя с разных сторон и исправиться. Она замечала, что, исправив в себе недостаток, который для неё олицетворял какой-либо человек, она сразу же отдалялась от него. Это зеркало было ей больше не нужно и она шла к следующему. Её не интересовали люди. Только она сама.
Так проходили годы. Она забирала у людей лучшее, что в них видела и избавлялось от того, что ей в них не нравилось. Это успешная тактика, можно многое сделать из себя таким образом. В какой-то момент она поняла, что чего-то всё же не хватает для большего приближения к «идеальному» человеку. Она пришла к своей матери, потому что это хорошая привычка – искать помощи у старших, у них хотя бы есть опыт. Она пришла к своей матери и спросила у неё: чего же ей не хватает. И её мать ответила, конечно, далеко не идеальный, не очень умный, но очень любящий человек, ответила: «Тебе не хватает тебя самой. Ты всего лишь отражаешь других людей».
Тем вечером девушка-отражение долго думала в своей комнате, сидя на ковре. А кто-то печальный и в чёрных одеждах грустно смотрел на неё сквозь грязное пыльное стекло и протягивал к ней свои белые пальцы.
Она не отражалась в зеркалах, но зато она видела себя в других людях. Недостатки, которые она видела в окружающих, казались ей гипертрофированным аналогом её собственных. В своей матери она видела свою лень. В отце свою вспыльчивость. В брате - неуверенность в себе. В лучшей подруге – неумение общаться с людьми. Ей казалось кто-то свыше посылает к ней этих людей: просто множество зеркал, которые все отражают только её, помогают ей увидеть себя с разных сторон и исправиться. Она замечала, что, исправив в себе недостаток, который для неё олицетворял какой-либо человек, она сразу же отдалялась от него. Это зеркало было ей больше не нужно и она шла к следующему. Её не интересовали люди. Только она сама.
Так проходили годы. Она забирала у людей лучшее, что в них видела и избавлялось от того, что ей в них не нравилось. Это успешная тактика, можно многое сделать из себя таким образом. В какой-то момент она поняла, что чего-то всё же не хватает для большего приближения к «идеальному» человеку. Она пришла к своей матери, потому что это хорошая привычка – искать помощи у старших, у них хотя бы есть опыт. Она пришла к своей матери и спросила у неё: чего же ей не хватает. И её мать ответила, конечно, далеко не идеальный, не очень умный, но очень любящий человек, ответила: «Тебе не хватает тебя самой. Ты всего лишь отражаешь других людей».
Тем вечером девушка-отражение долго думала в своей комнате, сидя на ковре. А кто-то печальный и в чёрных одеждах грустно смотрел на неё сквозь грязное пыльное стекло и протягивал к ней свои белые пальцы.
Снусмарла Зингер
- Сукин ты сын! Мерзавец! Я те-тебя ненавижу!
- Не ори так. Кажется я нашёл сигареты.
- Не ори так. Кажется я нашёл сигареты.
вторник, 07 февраля 2006
Снусмарла Зингер
За окном летают снежинки.
Я уставший сказочный принц с чашкой кофе в руках и следом от её донышка на скатери. На какой к чёрту скатери? На обоях. На_о_бо_ях.
И мне нравится, что вы больны не мной.
За окном летают вороны.
Программисты поют "Хаз-Булат удалой". Кассирша строит зеркалу рожи. Это вам не шарашкина контора, а серьёзное заведение. Зима. Даже слишком зима.
За окном летают мои мысли.
Я очень умён и галантен. Я делаю своей матери комплименты: "Знаешь, мам, за годы ты не сильно изменилась."
Я уставший сказочный принц с чашкой кофе в руках и следом от её донышка на скатери. На какой к чёрту скатери? На обоях. На_о_бо_ях.
И мне нравится, что вы больны не мной.
"Я думала ты не улетиш сегодня, потомучто кагда я проснулась шёл снег."
Цитата из письма 1967 г.
Цитата из письма 1967 г.
За окном летают вороны.
Программисты поют "Хаз-Булат удалой". Кассирша строит зеркалу рожи. Это вам не шарашкина контора, а серьёзное заведение. Зима. Даже слишком зима.
За окном летают мои мысли.
"Погода в Москве хорошая. Иногда даже почти как ранние лето.
Цитата из того же письма.
Цитата из того же письма.
Я очень умён и галантен. Я делаю своей матери комплименты: "Знаешь, мам, за годы ты не сильно изменилась."
понедельник, 06 февраля 2006
Снусмарла Зингер
Шорох ткани в темноте, щелчок зажигалки.
- Ты куда? – отражение пляшущего огонька в карих глазах
- Туда… - неопределённый взмах рукой
- Курить? – немыслимая траектория пушистых ресниц - кури здесь, только окно открой.
Звук отодвигающейся тяжелой плотной шторы, стук открываемого окна, бесчинство рассвета на стареньких бежевых обоях.
- Какое красивое небо из твоего окна. Чистое и звонкое. Хорошее небо.
- Оно, наверно, сейчас отовсюду такое – такие хрупкие фарфоровые плечи.
- Не думаю. У тебя из окна облака на бабочек похожи. Знаешь, таких больших толстых бражников, вьющихся вокруг солнечного цветка. У меня из окна облака на бражников не похожи.
- А на кого похожи? - каштановые спутанные кудри, прядка, намотанная на палец.
- Не знаю. На облака. Я окно закрою, а то простудишься. И пойду… - снова стук ставни.
- Так ты куда?
- В рассвет – неловкая улыбка
- Бражников смотреть?– огоньки в глазах, свои собственные.
- Может и так. Не знаю пока.
- Погоди, я с тобой. – невыносимо родное прикосновение тёплых пальцев
- Не надо… У тебя сегодня ещё полно дел, институт. Лучше поспи ещё.
- Так бы и сказал, что хочешь побродить в одиночества. Ну хотя бы до двери я тебя могу проводить?
- До двери - можешь. Только тапочки одень.
- Да-да-да, мамочка, мусор вынесу и борщ разогрею – звонкий улыбающийся голос
- Не ёрничай. Я просто забочусь о тебе. Береги себя. Пожалуйста. Береги… а то я буду нервничать…
Черная бесконечность в обрамлении карей радужки.
Огоньки безмолвной обиды на кончиках тонких пальцев.
- Ты надолго?
- Наверное… Не знаю.
Молчание. Буйство рассвета на стареньких бежевых обоях.
Молчание. Единственное окно, из которого облака похожи на бражников.
Молчание.
Молчание.
- Возвращайся скорее, ладно?
- Удачи тебе.
Щелчок замка, звук открывающейся и сразу закрывающейся двери. Щелчок замка.
Выщерблины на ступеньках. Punks not dead. Jane air. «Просьба жильцам не выкидывать битое стекло в мусоропровод.» Пиканье домофона. Тяжело открывающаяся серая дверь. Холодный утренний воздух. Облака, похожие на клочки ваты.
Возвращаться - плохая примета.
воскресенье, 05 февраля 2006
Снусмарла Зингер
Мой почерк похож на прогулку инвалидов.Они медленно переваливаются по бумаге на своих больных ногах и иногда падают со страницы прямо мне на джинсы.
Снусмарла Зингер
Всё будет dolce. I promise. Только не надо pizzicato на нервах.
В моих волосах где-то спрятались колки и ты cможешь teneramente подтянуть струны. Моё сердце будет биться morendo, чтобы я мог слышать staccato твоего пульса. И будут пальцы fuggire в импровизации по твоим плечам. И все вздохи только на una corda и все слова только intermittente и pianissimo.
Твои sottili вены подскажут мне una via diritta к твоей весне.
Всё будет dolce. Immancabilmente.
А мысли... мысли уже сейчас folli.
Mia diletta, прости, но я падаю...
В моих волосах где-то спрятались колки и ты cможешь teneramente подтянуть струны. Моё сердце будет биться morendo, чтобы я мог слышать staccato твоего пульса. И будут пальцы fuggire в импровизации по твоим плечам. И все вздохи только на una corda и все слова только intermittente и pianissimo.
Твои sottili вены подскажут мне una via diritta к твоей весне.
Всё будет dolce. Immancabilmente.
А мысли... мысли уже сейчас folli.
Mia diletta, прости, но я падаю...
падаю
in abisso
Снусмарла Зингер
может всё сложится так, что в апреле я окажусь в Питере
суббота, 04 февраля 2006
Снусмарла Зингер
писалось для Одинокий Дождь
Он не Бог. Никогда им не был и не претендовал на это звание. В конце концов он не делает ничего такого восхитительного и божественного, что должен делать бог. Он просто сидит на крыше и поправляет указательным пальцем облака. Он синоптик. Он выполняет свою работу.
Он не человек, а если и человек, то бессмертный и давно забывший о том, что он бессмертный человек. В полах своего длинного плаща он носит шёпот, который ему отдают деревья, холодные горные ручьи и люди, которые ещё не забыли, что они люди. Он делает так, чтобы, находясь на другом конце земного шара можно было услышать тихое: "прости..." и совсем не слышное:"люблю...". Он приносит добрые и злые вести, нашептывая их прямо в ухо адресату и делает это всегда с одинаково теплой ироничной улыбкой, которую каждый толкует по-своему, а он никак не толкует, потому что плохо понимает что такое ирония.
Он - первый вестник победы. Чья бы она ни была. Он приносит в ноябре запах снега, а в марте аромат ещё не пробившихся подснежников. У него на манжетах спекшиеся капли крови, ещё с того времени когда убили Цезаря, а в петлице алая роза с далекого маленького астероида Б-612.
Он любит петь. Тонкие больные песни, забившись в путаницу стальных труб, нежные лунные мелодии, гоняя рябь по озерной воде, громкие песни свободы в бескрайней степи. Он любит танцевать. И когда он танцует в его длинных тонких пальцах путаются птицы.
В его волосах всегда осенние листья, на его ресницах вечно застыли одна-две снежинки. Он сидит на тёплой, нагретой солнцем крыше и поправляет пальцем облака. Он не Бог. Он просто ветер.
Он не Бог. Никогда им не был и не претендовал на это звание. В конце концов он не делает ничего такого восхитительного и божественного, что должен делать бог. Он просто сидит на крыше и поправляет указательным пальцем облака. Он синоптик. Он выполняет свою работу.
Он не человек, а если и человек, то бессмертный и давно забывший о том, что он бессмертный человек. В полах своего длинного плаща он носит шёпот, который ему отдают деревья, холодные горные ручьи и люди, которые ещё не забыли, что они люди. Он делает так, чтобы, находясь на другом конце земного шара можно было услышать тихое: "прости..." и совсем не слышное:"люблю...". Он приносит добрые и злые вести, нашептывая их прямо в ухо адресату и делает это всегда с одинаково теплой ироничной улыбкой, которую каждый толкует по-своему, а он никак не толкует, потому что плохо понимает что такое ирония.
Он - первый вестник победы. Чья бы она ни была. Он приносит в ноябре запах снега, а в марте аромат ещё не пробившихся подснежников. У него на манжетах спекшиеся капли крови, ещё с того времени когда убили Цезаря, а в петлице алая роза с далекого маленького астероида Б-612.
Он любит петь. Тонкие больные песни, забившись в путаницу стальных труб, нежные лунные мелодии, гоняя рябь по озерной воде, громкие песни свободы в бескрайней степи. Он любит танцевать. И когда он танцует в его длинных тонких пальцах путаются птицы.
В его волосах всегда осенние листья, на его ресницах вечно застыли одна-две снежинки. Он сидит на тёплой, нагретой солнцем крыше и поправляет пальцем облака. Он не Бог. Он просто ветер.
четверг, 02 февраля 2006
Снусмарла Зингер
Ты хочешь умереть?
Да пожалуйста, пожалуйста, только...
Мне надоело.
Я не психолог.
Я не гадалка.
Я даже не клетчатый носовой платок.
Хочешь умереть?
Расскажи мне какие ты любишь цветы:
руками в белых бинтах и черных перчатках, я положу их к плите с твоим именем.
Будет очень красивая речь. Я позабочусь.
Хочешь умереть?
Я постараюсь не плакать о тебе.
Я буду думать, что ты хотел умереть и сделал это. Когда исполняются чужие мечты, надо радоваться.
Не нравится - не живи.
Хочешь умереть?
Да пожалуйста, пожалуйста, только...
Не лезь без очереди!
Мне надоело.
Я не психолог.
Я не гадалка.
Я даже не клетчатый носовой платок.
Хочешь умереть?
Сделай это быстро и болезненно,
чтобы навсегда запомнить
чтобы навсегда запомнить
Расскажи мне какие ты любишь цветы:
руками в белых бинтах и черных перчатках, я положу их к плите с твоим именем.
Будет очень красивая речь. Я позабочусь.
Хочешь умереть?
очисти этот мир от слабых,
начни с себя
начни с себя
Я постараюсь не плакать о тебе.
Я буду думать, что ты хотел умереть и сделал это. Когда исполняются чужие мечты, надо радоваться.
Не нравится - не живи.
Хочешь умереть?
Умирай
среда, 01 февраля 2006
Снусмарла Зингер
И, между прочим, это была не свечка, а спичка. С-п-и-ч-к-а. Слепые все.
вторник, 31 января 2006
Снусмарла Зингер
- Что у тебя за романтика на джинсах?
- Это не романтика - это кефир
- Это не романтика - это кефир
Снусмарла Зингер
Вчера вечером заметил, что на все вопросы методично отвечаю:"мне похуй", при этом забываю издавать звуки и только беззвучно шевелю губами.
воскресенье, 29 января 2006
Снусмарла Зингер
Эта женщина медленно и аккуратно делает всё. чтобы абсолютно разрушить наши с ней отношения.
Она хочет меня сломать и убить, а кости запрятать под кровать.
Она вынуждает меня ждать, скрываться и играть в шпионов.
Она не думает, что это детская блажь. Она думает, что я всё это придумал. Как мило и очаровательно. Я фигею, дорогая редакция.
Интересно что ей рассказали.
Интересно в каких красках.
Интересно о чём.
Знаете что, она подозревает, что я сектант.
Или наркоман.
Или и то и другое.
Или что я всё это придумал.
Лжец.
Лжец.
Лжец.
Она меня недооценивает.
И я не знаю что делать.
Она хочет меня сломать и убить, а кости запрятать под кровать.
Она вынуждает меня ждать, скрываться и играть в шпионов.
Штирлиц давно догадался, что у Мюллера есть сообщники, но никак не мог понять кто.
Когда Штирлиц понял ему стало плохо.
Мюллер смотрел на него с скрытым торжеством и говорил: "Не волнуйся, я не хочу расстраиваться".
Когда Штирлиц понял ему стало плохо.
Мюллер смотрел на него с скрытым торжеством и говорил: "Не волнуйся, я не хочу расстраиваться".
Она не думает, что это детская блажь. Она думает, что я всё это придумал. Как мило и очаровательно. Я фигею, дорогая редакция.
Интересно что ей рассказали.
Интересно в каких красках.
Интересно о чём.
Знаете что, она подозревает, что я сектант.
Или наркоман.
Или и то и другое.
Или что я всё это придумал.
Лжец.
Лжец.
Лжец.
Она меня недооценивает.
И я не знаю что делать.
суббота, 28 января 2006
Снусмарла Зингер
Нам надо с тобой поговорить.
Серьёзно.
Нам надо с тобой поговорить, потому что пора уже скрывать свои пароли.
Чёрт побери, нам-надо-с-тобой-поговорить
Нам надо с тобой поговорить, потому что я не знаю что сказать.
Серьёзно.
Тра...ля-ля-ля-ля
У меня жужжит в обоих ухах
У меня жужжит в обоих ухах
Нам надо с тобой поговорить, потому что пора уже скрывать свои пароли.
Чёрт побери, нам-надо-с-тобой-поговорить
Oh, mummy-mummy, я так счастлив,
что ты не оцениваешь меня по заслугам.
что ты не оцениваешь меня по заслугам.
Нам надо с тобой поговорить, потому что я не знаю что сказать.
пятница, 27 января 2006
Снусмарла Зингер
среда, 25 января 2006
Снусмарла Зингер
Снусмарла Зингер
